Олегу Павловичу Табакову — 80!

Но дело не в этом.

В свой юбилейный сезон Олег Павлович «сделал» для меня сезон театральный. Я увидела их с Натальей Теняковой дуэт в спектакле «Юбилей ювелира» К. Богомолова в МХТ. И он стал для меня событием столь сильным, что я даже не могла ничего написать о нем, а только ходила и всем рассказывала, особенно про последнюю сцену…

Кто не в курсе, в этом спектакле речь об умирающем ювелире, который хочет дотянуть до своего 90-летия, потому что к нему должна прийти на чай королева. Она обещала это ему, юному, в ночь перед коронацией, когда он был приглашен во дворец проверить бриллианты в ее короне. В ту ночь случились «римские каникулы» — они танцевали, пили чай, и наш герой пронес через всю жизнь влюбленность в Елизавету. Нет уверенности, что история не придумана им, но жена старика (ее потрясающе играет Наталья Тенякова) последние 60 лет ревнует мужа к королеве. Они уже разорены, живут в бедной квартиренке, она выгадывает каждую копейку, а он ждет Елизавету…

Как же фантастически интересно наблюдать за взаимоотношениями актера и роли! Как захватывает процесс диалога персонажа и исполнителя! Это потрясающе мужественный акт Олега Павловича Табакова: он, больной, борющийся с болезнью, берет пьесу о таком же больном. А дальше — Актер от макушки до пяток — он ролью, не кокетничая и не прикидываясь, строго и тихо разбирается с самим собой, со своей жизнью и болезнью, а свой недуг как будто делегирует персонажу. Я даже думаю, что это некий сеанс неведомой терапии, и верю в то, что такой артист может вынуть из себя и передать персонажу даже хворь…

Ювелир дотягивает до 90-летия. И… королева приходит. И два этих выдающихся артиста играют такой сложный финал, какого я не видела давно. С кем общается герой Табакова, узнал ли он жену, приодевшуюся в «королевский» костюмчик и шляпку, или беседует с королевой Елизаветой? Понимает ли жена, что он узнал (вариант — не узнал) ее? Кому он дарит бриллиантовое колье из шестидесяти бриллиантов — королеве, или оставляет богатство верной жене? И это бы тоже ладно, это сюжет. Но он, «Табаков», общается еще и со смертью (в лице жены? королевы?), и с целью жизни, и с бессмертием: понятно, что завтра герой умрет, но цель жизни достигнута (ОНА пришла, ОН смог дожить). А одновременно идет актерский диалог-поединок Теняковой — Табакова. Четыре уровня держатся и виртуозно развиваются одновременно, ведя при этом… к открытому финалу. Мы так и не узнаем ничего с полной определенностью, но на всю оставшуюся жизнь запоминаем взгляд Табакова-ювелира, которым он провожает уходящую королеву. Жизнь состоялась! Она прошла не зря! И ‒ самое главное ‒ завтра она не закончится…

Они играют бесконечность. А ведь так редко в современном театре возникает сложный человек в исполнении сложного артиста, держащего сразу несколько планов. Обычно ведь нынче как? Стоит актер, молчит, за его спиной идет видео, в это же время «голос за кадром» объясняет нам словами, что чувствует или думает молчащий, а титры выдают еще какую-нибудь ерунду ‒ ремарку или сочиненную режиссером подтекстовку (в «Юбилее ювелира» этих сомнительных текстов на дисплеях, кстати, тоже хватает). Но Табаков и Тенякова играют там так, как уже нигде, пожалуй, не играют.

Что хочется заметить в юбилейный табаковский день? Что только избранным присуща особая сюжетность жизни. Когда-то в спектакле Камы Гинкаса «Комната смеха» Табаков играл Ваню Жукова, Ивана Сидоровича, который писал самому себе письма от фронтовых друзей, от королевы Елизаветы, от марсиан и, наконец, от смерти. Теперь, в недавней премьере, Табаков пишет свои актерские письма по тем же (!) адресам, включая Елизавету, а она отвечает ему, присылая через автора пьесы Н. МакОлифф королевскую награду…

Под юбилеи тянет к мемуарам… Лично у меня было три крупных СМИ-встречи с Олегом Павловичем Табаковым.

Первая — в середине 1980-х, когда МХАТ приехал на гастроли, и в фойе БДТ, где они играли, ленинградское телевидение посадило меня, зеленую, но в розовой кофточке, для теледиалога критика с О. Ефремовым, Т. Дорониной, В. Невинным и О. Табаковым. Родственники сфотографировали экран — таким образом, у меня сохранились искаженные гневом лица Дорониной и Табакова, которые, багровея, кричали на меня, поскольку мне мало нравилось в тогдашнем МХАТе, а уж спектакль «Скамейка» казался сущим каботинством, и я, соплячка, в глаза сообщила об этом народным артистам. Ефремов же старался не дать меня в обиду…

Вторая встреча — через десятилетие — была более мирной, мы сделали интервью, но смотрел Олег Павлович недоверчиво и, в общем, общался иронически.

А уж в третий раз мы разговаривали, как родные…

И была еще одна специальная встреча. Она была про Володина. А это уж для Табакова святое. Как и Розов, Вампилов, ученики, отеческие гробы, цеховая взаимопомощь, Саратов… Тут уж его знаменитая «котматроскинская» ирония уходит вовсе, а взгляд приобретает ту бесконечность, которой отмечен финал «Ювелира»…

С юбилеем, ювелир вы наш, Олег Павлович! Здоровья! Учеников! Сил! И не станем употреблять каких-то пошлых сравнений ваших ролей с тем колье из бриллиантов — по бриллианту в год, — которое ваш герой дарит королеве…

Марина Дмитриевская "Петербургский театральный журнал"