О чертовском обаянии Олега Табакова можно слагать гимны. Можно в течение пяти вечеров показывать по ТВ фильмы с участием народного артиста СССР (что и будет происходить на телеканалах с 17 по 21 августа, в связи с 80-летием большого мастера), можно брать интервью с коллегами и учениками, ставшими звездами. Все равно это не сможет раскрыть секреты его успеха. 

Даже читая двухтомник мэтра, ловишь себя на мысли, что описанные в нем события самим артистом напоминают автобиографическую справку, которая есть и у других актеров, а вот той магии творчества, не убывающей с годами, нет. Почему?

Почему вечно голодный мальчишка из Саратова, дитя войны, оказавшийся в Москве, вдруг понял главное в искусстве – сжигать себя без остатка и тратить силы, насколько хватает энергии, а если не хватает, то умереть, что чуть не произошло с ним в 29 лет, когда случился инфаркт. Но после этого он не сбавил обороты, не запаниковал, наоборот, постарался вывести для себя еще одну формулу – формулу любви в искусстве – уважать себя и заставить других уважать братьев-лицедеев, не считая, что их место в буфете. 
Коллективное творчество в театре, да и в кино тоже, это вам не шоу-бизнес, когда одна звезда хочет уничтожить другую, здесь такое не проходит, так как без ансамбля любая прима или премьер выглядит голеньким, потому что короля играет свита.

Пройдя хорошую школу выживания в "Современнике" под руководством Олега Ефремова - свой в доску "Лелик" брал самое лучшее от талантливых собратьев и отправлял в топку лирической индивидуальности. А потом острохарактерной, комедийной, сыграв роль буфетчицы Клавы в спектакле "Всегда на продажу", считая ее одной из самых удачных и хулиганских в своем репертуаре. Он никогда не представлял героев, не мечтал о Гамлете, зато не прочь был изобразить хитрого Полония. И уж по полной отыгрался в образе Сальери на пару со своим учеником Сергеем Безруковым – Моцартом в "Амадее". У него всегда была тяга подметить что-то гаденькое в человеке, залезть в его черепную коробку и отыскать там нужный чип, который давал ему возможность складывать разные пазлы в единое целое. Поэтому скряга Плюшкин в бабьем халате вызывал одновременно и отвращение, и жалость, ведь как это надо было постараться, чтобы отец семейства превратился в паука на мусорной куче отбросов.

Обладая гибким умом и тонкой интуицией, он одним из первых понял на заре дикого капитализма, что театр можно спасти только единой командой, что рядовой зритель охотнее будет реагировать на художественные провокации и, конечно, известных артистов. Но как найти новых единомышленников после ухода из родного "Современника", где его поняли? - Об этом стоило хорошо подумать. А решение лежало рядом – в выпускном курсе артистов Школы студии МХАТ. И тут Олег Табаков не изобретал ничего нового – он пошел по пути того же "Современника", когда дни и ночи сливались в бесконечные репетиции, а то, что они проходили в подвале на Чаплыгина, где когда-то хранился уголь, – никого не смущало, в том числе неунывающего Олега Павловича. Маленькое пространство, где мыслям было тесно, постепенно превращалось в творческую мастерскую, кующую молодые таланты, делая из них мастеров. Некоторые из них, как Владимир Машков, Сергей Безруков, Евгений Миронов, уже вылетели из своего гнезда, а последние двое возглавили собственные театры, но закваска у них осталась табаковская.

10 лет назад с уходом из жизни Олега Ефремова Олег Павлович пришел в Художественный театр худруком и директором, попервоначалу разгребая авгиевы конюшни и удаляя запах коньяка в закулисье, а также параллельно собирая звездную команду из разных театров, не только московских. Тут уж было не до единомыслия, надо было спасать имидж общедоступного художественного театра. Но в период коммерциализации искусства, когда экономическое состояние театра могли спасти только дорогие билеты, доступным он мог быть не для всех. За что не раз доставалось в прессе директору Табакову, но он пропускал наскоки мимо ушей и с очаровательной улыбкой привлекал влюбленных в него инвесторов. Отказать ему в просьбе было практически невозможно, потому что это выглядело преступным предательством в отношении к его таланту. Спрашивается: пользовался ли он этим даром преднамеренно? Может быть, и пользовался, но только ради сохранения театра, во благо поверивших в него артистов. Ведь неслучайно Олег Павлович учредил свой приз отличившимся коллегам, а также построил театральную школу для талантливых подростков, потому думает о будущем русского театра.

Кто-то может возразить и сказать, а как же быть с новаторской режиссурой МХТ, ставящей подножки русскому психологическому искусству? На это хочу ответить: любой авангард здесь стоит на трех китах: актерском перевоплощении, органичном существовании и внимании к партнеру. Одним словом, что бы ни говорили о бегущем впереди прогресса табаковском МХТ, по сути своей он остается актерским, так как его ведет великий актер. И в этом вы можете в очередной раз убедиться, побывав на последней премьере Олега Табакова " Юбилей ювелира".

Газета "Трибуна"